Новости Компании Афиша Фото Видео

Недетские вопросы о школе

Недетские вопросы о школе

В конце августа в Санкт-Петербурге прошел Первый всероссийский педагогический форум, участники которого направили президенту Медведеву резолюцию о «крайне тяжелом положении российского образования».

В этом документе внимание акцентируется на четырех болевых точках – это новая экономическая модель управления образованием – подушевое финансирование, введение ЕГЭ, выхолащивание воспитания из образовательного процесса и внедрение в школьную программу религиозных предметов. Прокомментировать резолюцию мы попросили начальника управления образования Дзержинска Людмилу Трофимову.

– Людмила Анатольевна, наши дзержинские педагоги принимали участие в Первом всероссийском педагогическом форуме?

– Нет. Мы не получали никакой информации, никаких приглашений. Такое впечатление, что это мероприятие готовилось для узкого круга лиц. В нем приняли участие 167 человек – насколько их мнение может служить точкой зрения даже какого-то слоя педагогического сообщества? Это несерьезно. Слишком кулуарно. Дзержинск – небольшой город, но у нас в ежегодной педагогической конференции участвуют, как правило, более пятисот человек.

– Какое впечатление произвела на вас резолюция?

– Первое, чем авторы резолюции возмущены, это тем, что «реализуемая «экономическая» модель управления образованием приводит к фактическому сокращению гарантий доступности бесплатного образования для граждан». Нам с коллегами эта фраза непонятна. Мы в нормативном финансировании, отраслевой системе оплаты труда, видим больше положительного. Не надо убеждать людей в том, что лежит на поверхности. Цифры говорят сами за себя. Прежде, когда мы получали субвенцию, трудно было разделить ее на все образовательные учреждения – не хватало денег. Нам не объясняли, как эта сумма формируется, нормативов никаких не было. Сколько дали – будь доволен. Теперь, когда финансируется образовательная услуга, объем ее определяется количеством обучающихся, а у нас в городе 21 тысяча школьников – мы вздохнули свободней. 26 миллионов только на учебные расходы в год – это нам никогда даже не снилось, мы такие счастливые!

– Поэтому в этом году так хорошо с учебниками?

– Конечно! Кроме 26 миллионов, 10700 были выделены еще и на учебники! Три года назад мы были самые последние в области по обеспеченности компьютерной техникой – сейчас в авангарде идем. Спортивное снаряжение не закупали вообще – сейчас оно у нас появилось, оборудовали медицинские кабинеты, оформили имущественные и земельные отношения. Никогда не было в истории города Дзержинска, чтобы школы меняли станки в мастерских для ребятишек, – и это сделано! Многие образовательные учреждения закупили технику, вытяжные шкафы, карты, таблицы, оборудование для кабинетов физики, химии, чучела, скелеты.

– А ложка дегтя есть?

– Пострадали от новой системы финансирования в основном сельские районы, города покрупнее оказались в выигрыше. То, что школа с малой наполняемостью экономически неэффективна, понятно без всяких нормативов и расчетов. Мы оптимизировали свою сеть, не трогая городские школы, за исключением восьмой, которая имела статус начальной. Закрыли те учреждения, где наполняемость была ну явно недостаточной – 11 человек в Желнинской школе, 23 – в Бабушкинской, 5 – в начальной школе №17 – это Гавриловка. О чем тут говорить? На 5 учеников – 10 работников. Ладно, экономически невыгодно, здесь и качество обучения страдает. Пусть учитель будет семи пядей во лбу, но он не сумеет дать качественный урок, когда рядом за партами сидят первоклашки, третьеклашки и четвероклашки.

– Но в классах-монстрах, создание которых провоцирует новая система финансирования, обучение, вероятно, тоже не на высшем уровне идет?

– Когда я была учителем иностранного языка, классы на группы не делили. У меня в классе было 44 ученика. Я с урока выходила как выжатый лимон – такой был интенсив. Но это было в радость. Есть такая вещь, как профессиональный педагогический азарт, – я должна их научить! Тут два момента подстегивают, держат учителя в тонусе – гиперответственность перед большим количеством детей за то, что ты должен их научить, и необходимость держать класс. Дело не в количестве детей, а в личных качествах учителя.

– То есть монстры все-таки будут?

– В советское время наша городская образовательная сеть была рассчитана на 40 тысяч обучающихся. Вот тогда действительно были классы-монстры! А сегодня у нас 21 тысяча, то есть 50%! Сейчас, конечно, и цифры предельной наполняемости поменялись, и санитарные правила – 44 человека в класс уже не посадишь, максимум 25. Меняются также учебные планы, увеличивается потребность в помещениях, и при лицензировании школы меняют свои плановые показатели. Так, школа №15 изначально была рассчитана на 1200 человек, по сегодняшним нормативам – уже на 850. И даже при этом мы имеем мощный запас площадей.

– Но это сейчас, а через несколько лет, когда страна будет выходить из демографической ямы?

– Тут можно привести в пример такую ситуацию. Два класса по 16 человек, из одного ребенок выбывает. Можно держать два класса, посадив учителей на голый оклад. Можно объединить ребят в один, довольно большой коллектив. А можно провести агитацию – может быть, кому-то удобно перейти в те школы, где не хватает учеников? От создания классов-монстров мы будем уходить, тут важно директорам школ научиться контактировать друг с другом.
Вообще, в последние годы норматив в 25 человек мы не выдерживали. Набирала школа в первый класс 19 человек – и мы открывали его. По прошлому году у нас средняя наполняемость уже 23,5 человека – и это хороший показатель, которого стоит придерживаться.

– Людмила Анатольевна, а есть в резолюции пункты, по которым вы солидарны с ее авторами?

– Единственная проблема, которая у меня тоже вызывает недоумение, – это сокращение штатов в общеобразовательных учреждениях. В федеральной методике, по которой рассчитываются эффективные и неэффективные расходы, есть такая позиция, как соотношение педагогических работников к прочему персоналу. И почему-то в прочий персонал вошли и те, кто занимается педагогической деятельностью – психологи, логопеды, социальные работники, старшие вожатые, воспитатели ГПД. К прочим относятся и директор, и завуч. При этом есть рекомендация, что должно быть процентное соотношение педагогов – «кормильцев» и прочих сотрудников – «нахлебников», должно быть соответственно 60% и 40%. Это неправильно. Конечно, у нас есть перекосы. Мы посмотрели штатное расписание в некоторых школах и увидели, что кто-то явно жирует. Зачем тебе, например, 24 ставки младшего обслуживающего персонала, когда фактически физических лиц на этих ставках всего 12?

– Но там, наверное, настолько мизерные оклады, что людям приходится брать по пять ставок…

– Так это сейчас можно вырулить без штатного расписания. Отраслевая система оплаты труда дает возможность установки доплат, коэффициентов, использовать стимулирующую часть. Но все-таки методика в этом плане несовершенна. Она не учитывает, например, что в школах есть коррекционные классы. При подсчете эффективности работы учреждения их не берут в расчет, а они между тем более затратны, поскольку в них по нормативу наполняемость маленькая. Так что здесь участники форума правы.

– А в отношении ЕГЭ правы они или нет?

– Я поначалу была противницей ЕГЭ. Боялась, что внешняя экспертиза, независимая оценка, может обнажить нашу несостоятельность. А потом подумала: а разве неправда, что государственная итоговая аттестация в школе стала проформой? Аттестаты выдавали всем, тройки ставили всем. Об этом хорошо знали балбесы, которые не хотели учиться, их родители. И я обрадовалась, что мы получим объективную оценку, которая заставит пересмотреть всех участников педагогического процесса свое отношение к учебе. Дети поймут, что в школе надо учиться, родители – что просто так документ о среднем образовании не дадут, учитель – что оценки должны быть объективными.

– К сожалению, пройдя в Интернете несколько демонстрационных вариантов ЕГЭ, не могу согласиться. Растревожили меня два момента. Первый. Математику, которую я и в школе не знала, а сейчас и вовсе не понимаю, в чем смысл вопросов, мне удалось сдать на твердую тройку…

– Момент случайности? Но он везде, наверное, есть.

– Говорят, что это закономерность. Что тесты ЕГЭ составлены так, что наиболее вероятный результат – это тройка. Четверку, а тем более пятерку, получить трудно, но и двойку тоже.

– Мне сейчас сложно об этом судить. Вот как раз сейчас, до 15 сентября, на базе НИРО проходят совещания по каждому предмету с анализом КИМов. Специалисты должны проанализировать – насколько вопросы соответствуют школьной программе, насколько они корректны.

– Вот, кстати, пример некорректности вопроса. Сдавала я обществознание. Мне предложили ответить, верны ли следующие суждения: «Истина относительна, потому что мир изменчив и бесконечен» и «Истина относительна, потому что возможности познания определяются уровнем развития науки». Любой христианин ответит, что оба утверждения неверны, – для него истина существует. И ответ окажется неправильным, поскольку для авторов теста истина в том, что истина относительна. Был бы экзамен в устной форме, я могла бы показать свои знания предмета, выведя их за грань мировоззренческих категорий.

– Я согласна. Мы всегда в школе ставили задачу научить детей выражать свои мысли, анализировать, логически сопоставлять факты, делать выводы – и сейчас все это как будто должно уйти за ненадобностью. Но, думаю, ситуация с ЕГЭ будет меняться. Мне почему-то кажется, что ЕГЭ будет альтернативой традиционной форме экзаменов, – выбирай, что хочешь. Нельзя так однобоко подходить к оценке результата всего образовательного процесса.

– Не кажется ли вам парадоксальным, что авторы резолюции одновременно говорят о выхолащивании воспитания из образовательного процесса и о недопустимости духовного воспитания?

– Здесь я опять с ними несолидарна. Человек должен твердо стоять на земле. У него должно быть нечто мощное, что поддерживало бы в плане моральном, духовном, нравственном. Должен быть стержень. Сверху в учебные планы стали вводить религиозные дисциплины – значит, мы начали открыто признавать, что школа терпит фиаско, что она такой стержень сейчас дать не может. Это шанс исправить положение.

– Загвоздка только в том, кто это будет реализовывать. На семинарах по «Истокам» подчас сгораешь от стыда за поведение учителей, которые ведут этот предмет. Что такое хорошо и что такое плохо детям объясняют люди, оскорбляющие докладчика гулом разговоров в аудитории, перезвоном телефонов… Основы духовности и нравственности будут давать они же?

– Капля камень точит. Надо начинать. Если мы будем ждать, что подрастет когорта педагогов, воспитанных в этом духе, то мы потеряем поколение учеников.

Евгения Павлычева

Свежие новости

Войти

Зарегистрироваться

Сбросить пароль

Пожалуйста, введите ваше имя пользователя или эл. адрес, вы получите письмо со ссылкой для сброса пароля.